“Прошу вас, не опаздывайте!” — настоятельно просил меня актер перед встречей. А в результате сам опоздал минут на сорок… Воображение нарисовало трогательную сцену: звезда сериала “Гаишники” задержан сотрудниками ГИБДД с целью раздачи автографов…
Сергей стремительно вошел в кафе, извинился и заверил “МК”, что на работу не опаздывает никогда. На вопрос: “А интервью для вас не работа?” — ответил:
— Нет, конечно. Я давно просто принуждаю себя к разговору с журналистами. Вас ведь заставляют писать о том, что мы едим, в чем мы ходим… А мне про это разговаривать неинтересно. Но таковы правила игры, ничего не поделаешь.
“Мне нравится играть в войнушку”
— Сергей, мне вообще-то неинтересно, что вы едите и в чем ходите. Зато понравился сериал “Гаишники”, где вы сыграли капитана Лаврова — такого сказочного сотрудника ГИБДД.
— Спасибо, это приятно слышать. Работа была тяжелой, заняла целый год моей жизни. На эту роль пробовалось огромное количество актеров. К счастью, досталась она мне. Наконец-то я сыграл положительного персонажа! Надеюсь, на хорошем уровне. Я ведь “Гаишников” не видел. Когда сериал шел по телевизору, я был в Швейцарии. Прилетел, когда показ закончился.
— Резонанс ощутили?
— Сейчас слишком много фильмов, сериалов, каналов. Столько всего забивается в наши головы, что запомнить и оценить что-то практически невозможно. Разве нечто из ряда вон выходящее. А про “Гаишников” я пока слышал единственный отзыв — от моего папы: что сериал несколько неправдоподобный. Здесь надо понимать условия игры.
Конечно, в жизни такое невозможно: все эти победы над мафиями, маньяками, преступными группировками… Но посмотрите любой голливудский фильм — начиная от “Плохих парней” и заканчивая “Смертельным оружием”. Таких героев, как там, тоже не бывает. А зрителю нужен герой. Пусть лучше у нас — хотя бы в кино — будет такой сотрудник ГИБДД, как в “Гаишниках”. Эдакий супергерой. Я на самом деле очень романтичный человек. Мне нравится “играть в войнушку”. Но я честно проживал любые ситуации, в которые попадал мой Лавров. Вообще, нам всем с сотрудниками ГИБДД пообщаться — как за хлебом сходить. Это уже наши родные люди, как будто члены наших семей. (Смеется.) Я их по-своему люблю. Тем более после съемок в “Гаишниках”. Проходив год в их форме, я знаю, из чего она сшита, какими нитками, знаю ее слабые и сильные места. Настолько она стала привычна, что даже скучаю по ней. Хочу, чтобы меня, когда я еду в машине, остановил кто-нибудь из сотрудников ГИБДД, кто видел этот сериал…
— В сериале есть замечательный эпизод, где вы с Владимиром Гусевым, играющим вашего напарника, танцуете танго. Ваш герой утверждает, что танго — мужской танец. Это правда?
— Не знаю. (Смеется.) Так в сценарии было написано. А там — кто его знает?..
— В “Гаишниках” показана идеальная мужская дружба. А в жизни она такой бывает?
— Не знаю. Нам, мужчинам, надо обсудить наше понимание жизни с себе подобными. Я чего-то не понимаю, он не понимает, но мы понимаем друг друга. И так возникает дружба. Может быть, я утрирую.
“Не нам говорить, что было тяжело”
— Вы приехали в Москву, когда вам было тридцать лет, и начали практически с чистого листа…
— Я так часто об этом рассказывал, что не стоит повторять. Вот сейчас мы сидим в центре Москвы, смотрим из окна кафе на красивые здания, а в этот момент миллионы людей живут намного худшей жизнью, чем когда-то жил я. Одни уголь добывают под землей, другие после аварий мучаются, хирурги уже пятую операцию делают за сегодняшний день… И так далее. Мы внутри Садового кольца находимся, такие публичные, пригламуренные люди. И не нам говорить о том, что, мол, было тяжело. В моем переезде в Москву ничего из ряда вон выходящего не было.
— То, что вы долго оставались без работы и жилья, это не из ряда вон?
— Обычная ситуация.
— Вы не только актер, но еще и драматург, сценарий боевика “Побег” написали. Над чем-нибудь новым работаете? Комедию вроде бы хотели написать?
— Комедия — очень непростая вещь. Надо, чтобы зрители смеялись, причем чем больше, тем лучше. В идеале юмор должен быть такой, который понятен и в Намибии, и в Норвегии, и в России. Как у Чарли Чаплина. А такое придумать очень тяжело. У меня есть желание, но возможностей, к сожалению, нет. Ведь я двести пятьдесят, а то и триста дней в году провожу на съемках. Правда, у меня в машине лежит сценарий, который мы делаем с Димой Котовым второй год. Да что говорить! У меня нет времени прочесть сценарий фильма, в котором я сейчас снимаюсь!
— То есть прочли сцену, выучили диалог и идете в кадр?
— Ну да! Такие вещи нельзя про себя говорить, но я вам искренне признаюсь. Иногда ловлю себя на мысли, что, может, и не нужно всего этого: знать свою сверхзадачу, искать зерно роли. Сейчас ведь все превращено в конвейер. И то, что я в нем кручусь, не очень-то мне нравится. Но, с другой стороны, я в кадре проживаю за своих персонажей по полной.
Можно корпеть над сценарием, писать какие-то пометки на полях, а на экране все равно ничего не будет. Французская актриса Анни Жирардо говорила: “Если нет связи со зрителем, это провал”. В конце концов, я согласен даже играть очередного негодяя в костюме и при галстуке. Не скажу, что я удовлетворен своей актерской судьбой, но переход на большие и главные роли происходит. А разговоры о том, надо сниматься в сериалах или не надо, ничего не значат. Все актеры — буквально все! — снимаются в сериалах. Вопрос в том, насколько качественно это получается.
“Москва просто сходит с ума!”
— У вас есть фильм, про который вы можете сказать, что абсолютно довольны результатом?
— Нет. И, к сожалению, думаю, не будет. У меня прошел тот этап самоедства, когда я сходил с ума: “Это у меня не получилось, можно было лучше”. Я четко отдаю себе отчет, что важно, а что нет. Есть обычная работа, а есть вещи куда более важные.
— Какие, например?
— Для меня — “Мартин Иден” Джека Лондона. Я бы сейчас все бросил и занимался только этой ролью. Но нужно много денег, чтобы фильм сделать. А те деньги, которые обращаются в нашем кинопроизводстве, уже перекрывают Голливуд. Москва просто сходит с ума! Здесь неоправданно завышенные цены, и они растут. В Италии, на Мальте можно снять качественнее и дешевле, чем здесь. Вместо того чтобы думать про деньги, лучше бы занимались — нет, не искусством! — хотя бы творчеством. Жалко будет, если “Мартин Иден” так и не получится. Ведь в этой книге о чем речь? Что человек готов на очень многое, чтобы добиться любви женщины из высшего общества. Вот у Сергея Королева (Сергей Астахов сыграл его в фильме Юрия Кары “Королев”. — В.Г.) была мечта полететь к звездам — великая и светлая мечта. А высшее общество не такое прекрасное и чистое, как многие себе представляют. Люди, оказавшиеся наверху, через очень многое прошли, через многих переступали. Там другими путями оказаться невозможно.
“Осуществившаяся мечта теряет свою привлекательность” — эта набившая оскомину фраза очень точна. Мартин Иден ради любви, не зная куда идет, трудится как каторжный, делает себя. А потом понимает: неужели все это сделано ради того, чтобы тебя сфотографировали для обложки журнала в дорогом костюме? Он-то хотел дать людям радость, а не для того, чтобы интересовались, что он ест и в каком, извините, белье ходит. Для меня эта тема очень близкая. Часами могу об этом говорить. Не состоится эта роль — что же делать… Останется хорошая тоска. И, сидя в очередном фургончике на съемках сериала, надевая очередной костюм с галстуком, я буду мечтать о “Мартине Идене”. С другой стороны, у меня был период, когда я совсем в кино не снимался, и мне эту накопившуюся жажду теперь хочется утолить. А вообще секрет успеха в том, чтобы не жалеть о прошлом и не бояться будущего. Мы все побаиваемся будущего. А как мы сожалеем о прошлом! Я стараюсь поменьше сожалеть. Оно такое, какое было, оно мое, и от него уже никуда не денешься.
— А в театр не хочется вернуться?
— Не хочется, хотя я соскучился по живому дыханию зала, по волнению перед спектаклем. Модель нынешнего театра меня не привлекает. И пока не могу понять, что бы я такого хотел сыграть в театре. Вся эта телевизионная кутерьма вытягивает силы, так что порой кажется: я не смогу быть интересным зрителю более десяти минут. Меня это даже пугает. А ведь если вспомнить, я в театре чего только не играл! В пьесах Чехова, Островского, Расина, Шиллера… И в воронежском театре, и у Александра Александровича Калягина в театре Et Cetera, и у Льва Дурова в Театре на Малой Бронной. В “Сатириконе” у Константина Райкина играл. Он замечательно ко мне относился. Помню, я опоздал на спектакль, потому что был тогда в жутком цейтноте. Мне было так страшно и обидно, что хоть под землю провались. А Константин Аркадьевич сказал: “Всякое бывает”. Я удивился его широте. Мне вдвойне было стыдно, что подвел его.
“Жизнь прессует капитально”
— У вас на семью время остается?
— Я на десятки ролей не променяю дня общения с теми, кого люблю. Надо сохранять свои силы, чтобы отдать их своим любимым — моим девочкам: жене и дочке Маше, всем, кто мне дорог. Работа вытягивает силы, просто сжирает. И надо найти в себе волю, чтобы не отдаваться ей полностью. Чтобы потом не сидеть у разбитого корыта, как многие артисты, которые закончили жизнь в одиночестве. Вот говорят: она или он “отдал себя всего”. А ведь это великая трагедия. Когда я вижу людей, которые ходят по парку и разговаривают с собаками, мне их становится жалко. Люди должны общаться с людьми. Мы не можем остановиться: и эту роль надо сыграть, и эту… Как белка, которая, попав в колесо, не находит окошечка, чтобы из него выпрыгнуть. И главное — все хотят попасть в этот вертящийся барабан, а потом и рады бы выбраться, да не могут.
— Я думала, что вы человек с позитивным взглядом на жизнь.
— Конечно. Почему мне не радоваться? У меня живы родители. Дочка замечательная растет, третий класс заканчивает.
Я только что вернулся из красивой страны, солнце светит, люди улыбаются. Есть, конечно, проблемы: только что был у врача, ухо болит травмированное, и вылечить не могу. Конечно, легко говорить, что надо радоваться, когда у меня все хорошо. Спросил недавно в магазине у менеджера: “Какая у вас зарплата?” Он сказал — и мне дурно стало. Отчего в нашей стране людей так унижают, платя копейки за работу? Говорят: “Деньги — зло”. Но зло так быстро не заканчивается… Я уверен, что человек рождается для того, чтобы жить, а не выживать. А люди девяносто процентов жизни тратят на выживание. И к тому моменту, когда надо о высоком подумать, совершить благородный поступок, жизнь тебя так измотает, что сил на это не останется. Вчера я ехал на машине, смотрю: старик сидит окровавленный. Проехал мимо, а потом подумал: “Что же я делаю?!” Вернулся, но уже кто-то “скорую” вызвал. Жизнь нас, к сожалению, прессует капитально. Так хочется отойти от всего этого! Кончится тем, что сяду на корабль, который долго не пристанет к берегу…
Валерия Горелова
Автор фото: Владимир Чистяков
